Что же все-таки заставило Анкару помириться с Москвой? Насколько устойчив этот новый мир между странами? Бывший посол РФ в Турции Петр Стегний ответил на вопросы “Огонька” и дал прогноз на будущее.

Как советовал два месяца назад наш собеседник (см. “Огонек” N 19 за 2016 год), недооценивать турецкого президента Реджепа Эрдогана не стоит — он способен на резкую смену политического вектора. Тем не менее его письмо с извинением за сбитый в ноябре Су-24 для большинства россиян стало неожиданностью. Как и последовавший телефонный ответ президента России, после чего риторика по поводу черноморского соседа поменяла тональность с минуса на плюс, а россиянам открылась дорога на курорты Антальи.

Вот только российское общественное мнение к столь резкому развороту, как выяснилось, не готово: соцсети и форумы полны язвительных замечаний, семь месяцев жесткой критики задали тон. Тем более что разрешение ехать на турецкие курорты последовало после серьезного теракта в стамбульском аэропорту. Так ли уж власть печется о безопасности граждан? — задаются вопросом в рунете.

О том, каковы истинные мотивы Анкары и Москвы, и о том, как соотносить с личной жизнью столь крутые виражи геополитики, “Огонек” расспросил дипломата и историка Петра Стегния.

http://www.kommersant.ru/Doc/3035908

— Петр Владимирович, вы лично удивились письму Эрдогана?

— Такие письма и звонки — всегда хорошо подготовленный сюрприз, причем приятный. Так уж сложилось, что неприятные происшествия в сфере международной политики происходят как бы сами по себе, а приятные надо тщательно и подолгу готовить. Сигналы от турок, что хорошо бы восстановить отношения, шли еще с декабря на разных уровнях — официальном, бизнес-лобби, экспертном и т.д. И работа по линии МИДа не прерывалась все это время. Профессионал со мной согласится: задача, архисложная, была решена достаточно быстро и качественно. На финальном этапе, как говорят, серьезную посредническую роль сыграли президенты Казахстана и Азербайджана Нурсултан Назарбаев и Ильхам Алиев. Итог: письмо и звонок были “сыграны”, как по нотам. Договориться удалось по всем важным пунктам. Песков, будучи тюркологом, заверил, что в послании Эрдогана есть такие выражения, как “прошу прощения” и “приношу извинения”. Что, собственно, и требовало общественное мнение…

— Общественное мнение или Путин?

— Оба. Такие выражения важны для престижа страны или того, что понимается в общественном мнении под престижем. Многие россияне расценили и трагедию с самолетом, и тогдашнюю реакцию турецких властей как оскорбление и себя, и страны. И поддержали Путина, потребовавшего извинений. Не могу не заметить: извинений всегда ждут лишь от друзей, не от врагов.

— Эрдоган, по-вашему, друг?

— Трудно назвать зарубежного политика такого ранга другом в бытовом понимании этого слова, но я готов утверждать, что Эрдоган хорошо относится к России и понимает объективную близость и даже совпадение турецких и российских интересов на нынешнем крутом повороте региональной и мировой истории. У него явно присутствует ощущение того, что и Россия, и Турция — две евразийские державы, контролирующие жизненно важное для мировой экономики и политики пространство, стоящие на “срединной линии” между Азией и Европой…

— И вот уже полтысячелетия соперничающие по этому поводу…

— Согласен, Россия, по грубым подсчетам, 13 раз воевала с Турцией, но российско-турецким отношениям уже 500 лет и за это время чего только не случалось — и вражда, и помощь. Про первое знают все, про второе — немногие. При Павле I российская эскадра под командованием Федора Ушакова воевала вместе с турками против французов, освобождая Ионические острова и способствуя созданию Республики Семи Островов. А в 1833-1834 годах русские двинули аж три эскадры на Босфор, чтобы помочь турецкому султану привести в повиновение его египетского вассала Ибрагима-пашу. Республиканская Турция в XX веке вообще бы могла и не состояться, если бы не помощь и золото советской власти. Тогда черноморское побережье Турции находилось в блокаде Антанты, так что первые турецкие послы прибывали к новому месту службы на подводных лодках, а их российские коллеги — таким же образом в Самсун и далее в Анкару. Турки уже тогда поняли, что от того, насколько они смогут плодотворно взаимодействовать с Россией, зависит многое. Экспертный потенциал и способность адекватно просчитывать события и их последствия у турок развиты и по сей день.

— Почему же этот навык дал сбой в последние годы? Если верить российской официальной риторике хотя бы за эти семь месяцев…

— Львиная доля всего, что выливалось на зрителей с “голубых экранов” и в России, и в Турции,— по большей части эмоции. Последние тоже понятны как реакция на события, но резкие тирады подогревают не только атмосферу, но и самих ораторов, и позднее они сами начинали видеть ситуацию через призму наговоренного. Когда параллельная реальность начинает доминировать, создается образ врага…

— И как этого избежать?

— Вовремя выключать ток-шоу. Тем более что участвовать в них, как правило, приглашают людей малокомпетентных, но подстраивающихся под конъюнктуру внутренних политических раскладов. То же самое творилось и в Турции. Разве что там накал страстей немного сбивал бизнес, не устававший апеллировать к здравому смыслу. Все же тот факт, что в России главным заинтересованным бизнес-лицом в налаживании экономических связей с Турцией выступают газовики, имеет свою специфику: они уступают турецким туроператорам, отельерам, скорнякам, фермерам, строителям в массовости охвата общественного мнения. В Турции понимание необходимости восстановления отношений с Россией было более выражено при всей той “чернухе”, которая лилась с их “голубых экранов”. Турецкий бизнес более открыт, и турки отлично знают, какие из их фирм работают в России. Если это, например, компания ENKA, строившая много чего, в том числе, к примеру, аэропорт в Геленджике, то все в курсе ее затрат, прибылей и числа работающих на строительстве турок. Такая информация как никакая способна структурировать общественное мнение. Вот вам и объяснение разницы в реакции, когда у турок явственнее слышалась нотка сожаления. И уж тем более турецкие власти не могли не слышать этот плач народный и не реагировать. Сначала по-своему: вспомните, как на Всемирной конференции по климату в Париже Эрдоган мялся у дверей, ожидая, когда из них выйдет Путин и все удастся разрешить в личной беседе. А когда не получилось, у Эрдогана хватило сил на то, чтобы принести извинения, как на том настаивала Москва.

— Каковы были истинные причины, вынудившие Эрдогана это сделать?

— Уверен, что переломным моментом стала смена правительства и уход Давутоглу с поста премьера. Такие перемены всегда сопровождаются изменениями во внешнеполитическом курсе и в оценках ситуации.

— Давутоглу был злой гений для России?

— Я бы так не сказал, но то, что делает его преемник на посту премьера, лично мне кажется больше соответствующим турецким интересам. Бинали Йылдырым на деле снимает градус напряженности, хотя на словах вынужден демонстрировать подчас твердость, как, например, на прошлой неделе, когда он сказал, что Турция была права в конфликте с Россией. Это с одной стороны, с другой, появились острожные прогнозы в отношении закрытия границы Турции с Сирией и Ираком, дабы прекратить подпитку ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России.— “О”). Идет серьезное обсуждение, как отделить гражданскую сирийскую оппозицию от боевиков “Джебхат ан-Нусры” (исламистская террористическая организация на территории Сирии.— “О”), для чего следует согласовывать бомбардировку ИГИЛ и занимаемых боевиками районов. Совсем недавно об этом и разговора не было, потому как если для России члены “Джебхат ан-Нусры” — террористы, для Запада — нет. Так или иначе, а все обсуждаемые сегодня варианты решения сирийской проблемы тяготеют к российской идее — разобраться в первую очередь с ИГИЛ и его “партнерами”, а уже потом решать судьбу Асада. В ряде турецких СМИ появились даже намеки на то, что Анкара стала мягче смотреть на будущее сирийского лидера, предполагая наличие переходного периода, на время которого Асад останется у власти. Понятно, что Эрдогана что-то натолкнуло изменить его точку зрения…

— Что это были за обстоятельства?

— Прежде всего курдский фактор. Для Эрдогана стало неприятным сюрпризом сотрудничество американцев с Рожавой (непризнанное курдское образование в Сирии.— “О”), он не ждал такого. Потом теракты в самой Турции, включая последний — самый масштабный — в стамбульском аэропорту. Похоже, что у турецких спецслужб есть основания связывать их с ИГИЛ. Еще одна крупная проблема, требующая решения, а стало быть, иных взаимоотношений с внешним миром, и прежде всего с соседними странами, включая Россию,— беженцы из Сирии и Ливии…

— Кстати, эта тема — мигрантов — перестала занимать первую строчку в европейских сводках новостей. Почему?

— Евросоюз ввел правила и квоты. Это не привело к исчезновению потока беженцев, но уменьшило его. Но тема беженцев действительно ушла из топовых новостей, а раз СМИ не кричат, то создается ощущение, что “в Багдаде все спокойно”. Хотя это не так, и проблема беженцев для Турции не просто актуальна — она злободневна, как и террористическая угроза.

Петр Стегний, дипломат, историк
Россия, по грубым подсчетам, 13 раз воевала с Турцией, но российско-турецким отношениям уже 500 лет, и за это время чего только не случалось — и вражда, и помощь. Про первое знают все, про второе — немногие. При Павле I, например, российская эскадра под командованием Федора Ушакова воевала вместе с турками против французов

Фото: Антон Луканин/ТАСС
— Последнее напрямую касается россиян, которым разрешен выезд в Турцию на отдых. В обмен на что российские власти пожертвовали безопасностью собственных граждан?

— Реакция части отечественного общественного мнения, которую вы озвучили, имеет и вторую интерпретацию: мол, дурили нам головы, что Турция полна террористов, а это не так. В любом случае оба восприятия укладываются в стереотип поведения, который лучше всего передает старый анекдот… Выходит человек в дождь на крыльцо, смотрит на тучи и грустно резюмирует: “Опять дождь! Проклятое правительство…” Почему-то у нас забывают, что безопасность в современном мире — это сфера совместной ответственности государства и гражданина. Государство обязано предупредить, если есть какая-то угроза. Главный “светофор”, за сигналами которого нужно следить,— МИД России: его оценки и рекомендации основаны на детальном изучении уровня угрозы благодаря данным с мест. Например, после египетской трагедии была проведена колоссальная работа, результатом которой и стал запрет на вояж россиян в эту страну. К Анкаре таких же претензий, как к Каиру — по качеству досмотра в аэропортах,— не было ни год назад, ни сейчас. При этом никто не говорит, что в Турции все спокойно: перманентные инциденты в курдских регионах, участившиеся теракты — все это повысило уровень угрозы, но не до красного сигнала. В противном случае российское правительство не готовило бы разрешение на возобновление чартерных перевозок в Анталью. Прежде чем принять такое решение, идет ведомственное согласование, оцениваются риски, последствия. У Москвы сегодня явно нет сомнений, что турецкие власти готовы сделать все, чтобы обеспечить авиационную безопасность россиян, но способны ли они этого достичь? Анкара демонстрирует, что все под контролем. Но это как с прогнозом погоды в Израиле или Испании летом: на телеэкранах никогда не увидишь цифры выше 33 градусов по Цельсию, хотя там в это время и в тени редко меньше 50. В Москве все это понимают и пока, как видите, разрешение на чартеры не дают. Но когда дадут, значит, риски со стороны государства просчитаны и слово за россиянами, охочими до дешевого all inclusive…

— По-вашему, риск пребывания в Анталье вырос?

— Он и раньше был не самым низким. Анталья и 10 лет назад была головной болью: ежегодно мы отправляли оттуда где-то в среднем по 32 гроба — отравления, жара, некачественный алкоголь, купание в нетрезвом виде, лихачество наших туристов, совершавших смертельные прыжки в воду, и т.д. Но все это и тогда, и сейчас затмевалось дешевизной туров, качеством сервиса, почти повсеместным употреблением русского языка…

— Выходит, что российские власти оценивают риски ниже, чем, например, американцы?

— США рекомендовали своим дипломатам не брать в Турцию семьи, но только тем, кто едет на юг страны. Иное дело европейцы: МИДы Англии и Германии ввели высокую степень угрозы в Турции и поэтому их туристы перестали туда ездить. Но это связано с ИГИЛ и Сирией. Для турок же политика в сирийском вопросе во многом определяется “курдским фактором”. В их массовом сознании жив синдром соглашения Сайкса — Пико 1916 года между Англией и Францией о разделе сфер влияния в Османской империи. Страхи и предубеждения в общественном мнении всегда трудно искоренять. Поэтому, кстати, восстанавливать отношения всегда сложнее, чем строить их с чистого листа.

— Что сподвигло Кремль так обрадоваться турецким извинениям?

— Да ничего особенного, просто невидимый метроном истории пробил необходимое количество ударов. Человек так устроен, что объемно, в исторической развертке начинает воспринимать ситуацию уже после того, как все заканчивается. Россия и Турция обречены на сотрудничество. В наших отношениях большой запас прочности. Ведь отношения — это пирамида, в которой политика и культура базируются на экономике. У России много стран-партнеров, с которыми “рай в шалаше” — без развитого экономического фундамента. Турция — не из их числа: в российско-турецких отношениях немало бизнес-интересов. Конечно, за семь месяцев кризиса стали формироваться новые реалии. Выяснилось, например, что турецкий помидор можно заменить отечественным продуктом. Да и туристы способны путешествовать не только за рубеж, но и по всей Руси великой. Но есть и что-то, что друг без друга не реализовать — “Турецкий поток”, АЭС “Аккую”… Мечта Эрдогана — превратить Турцию в энергетический хаб на границе Европы и Азии. Так что в строительстве нефте- и газопроводов Турция заинтересована не меньше России. И эти соображения повлияли на решения о возврате российский туристов в Анталью.

— Все так цинично?

— Наоборот. Довольно точно сказал в свое время Игорь Иванов (экс-глава МИД России.— “О”): “В России будет рыночная экономика, но никогда не будет рыночной дипломатии”. Лично у меня есть ощущение, что нам следует ждать более рациональной позиции не только Турции, но и целого ряда других игроков по Сирии. И не только… Вспомните недавний саммит НАТО в Польше. Перед его началом говорили о возможности принятия решения о создании флотилии Альянса в Черном море. В нее должны были войти Турция, Румыния, Болгария. Тогда Черное море вновь стало бы “внутренним озером”, только на сей раз не Османской империи, как в XVII-XVIII веках, когда любые попытки российского прорыва на его берега вызывали турецкий речитатив про “крымнаш”, а НАТО. И никакого нарушения Конвенции Монтре от 1936 года — все возможные участники флотилии являются прибрежными государствами. Если бы этот вопрос не был снят с повестки дня, то о последствиях можно было бы только гадать. Но его отложили в долгий ящик. Вроде как по инициативе Болгарии, но не исключено, что руководство НАТО пришло к такому решению ввиду наметившегося потепления в отношениях между Россией и Турцией.

http://www.kommersant.ru/Doc/3035908